Женщины в науке: Анастасия Арзамасцева

2021 год в России объявлен годом науки, случайно или нет? Существует ли сейчас «эффект Матильды»? Какую роль играют женщины в российской науке? Есть ли гендерные стереотипы и предубеждения?

Эффект «Матильды» много ли о нём знают? Он связан, прежде всего, с ранней дискриминацией женщин в науке, с гендерным неравноправием и невозможностью получить образование и диплом. В наше время ситуация изменилась, но исторический шлейф еще тянется в научных кругах общества. Мне, как женщине, работающей в атомной отрасли и являющейся президентом российского отделения «WIN RUSSIA» («Women in nuclear») эта тема очень близка. Каждый день я общаюсь с женщинами из разных сфер, в том числе из мира науки, и мне хочется еще больше популяризировать женщин в этой сфере.

В этой статье я поговорю с Анастасией Арзамасцевой – молодым ученым, магистром микробиологии.

Фото предоставлено спикером

Анастасия, ты закончила Институт Фундаментальной Медицины и Биологии (ИФМиБ) при Казанском Федеральном Университете (КФУ). Как так получилось, что ты выбрала именно это направление?

Всё довольно просто! Первоначально я думала поступать в медицинский университет, там училась моя мама, и сфера химии/биологии была мне всегда близка. Но работать напрямую с людьми мне не хотелось, например, быть врачом. Это довольно сложно и подходит не каждому! Но, я всегда преклоняюсь перед людьми, которые выбрали эту профессию!

Но, сфера медицины меня по-прежнему привлекала, и тогда я решила пойти в фармакологию. В то время я всё больше изучала химию и в 11 классе я подала документы, и уверенным шагом отправилась в медицинский университет.

Если честно, я подала документы и в другие вузы, и практически везде прошла, но выбор сделала в пользу микробиологии.

Подавая документы, обратила ли ты внимание, какое количество сверстников подавали документы на аналогичные направления?

Если брать наш среднестатистический класс в 20-25 человек, то из него примерно 5 человек подавали в медуниверситет. Все мои знакомые, друзья, кто хотел изучать медицину, поступили. На биолога пошла только я одна! Из других школ, на сколько я знаю, примерно 5–7 человек отдали свою жизнь биологии, поэтому, можно сказать, что довольно малый процент людей идут в данное направление. Хотя, в последнее 5 лет, я замечаю, что эта сфера стала больше развиваться.

Когда ты поступала, 6 лет назад, какой проходной балл был на медицину и биологию?

В 2013 году проходные баллы были невысоки: перетасовки в ЕГЭ и то подобное, в 2014 году, когда я поступала было сложно. Проходной балл в медуниверситет был примерно 250 баллов, нужно было сдавать химию, биологию и русский. На биолога же было попроще поступать, потому что там не учитывалась химия (вместо нее была математика), и проходной балл держался на уровне 205–210. И что важно – было очень много бюджетных мест! Наш университет в этом плане очень активно себя проявляет и с каждым годом увеличивает количество бюджетных мест в сфере биологии, привлекая ребят. И если ты не прошел в мединститут, то в качестве прямой альтернативной — биофак.

Как проходило твоё обучение на факультете? Что больше всего запомнилось?

О! Первый курс биолога — это максимально захватывающее приключение, ты начинаешь изучать всё – ботанику, животных, основы биологии, и самое интересное – это летняя практика! Время, когда ты на 1,5 месяца выезжаешь в лес со своими одногруппниками. У нас она проходила за городом, мы размещались на станциях, в виде домиков и небольших учебных аудиторий. Весь период, ты со своим преподавателем и 15-20 студентами остаешься в лесу, где вы изучаете все, что вас окружает: растения, насекомые, животные. Это очень захватывает и запоминаетсяся в учебе, особенно, для бывших школяров, которые «зеленые» попали в студенческую жизнь и сразу окунулись в такой великолепный мир науки. Обычно после практики люди уже не уходят в другие институты – это любовь на всю жизнь!

Ты очень увлекательно и захватывающе рассказываешь, с романтизмом. Это, действительно, интересно! Но, количество людей, поступающих на факультеты, связанные с прикладными естественными науками, все равно меньше, чем скажем на менеджмент и маркетинг, как думаешь почему?

Все просто, многие не знают о применение своей профессии и знаний в будущем, где смогут получить адекватное вознаграждение и самореализацию. Эта всеобщая проблема, которую сможет исправить только государство, являющееся основным заказчиком в науке.

Когда студент идёт учиться в медуниверситет, он точно знает, что станет врачом, но когда ты поступаешь на биолога и другие узкие специальности, то не факт что ты будешь работать по специальности, т.к. куратора, в лице, госучреждения, который бы тебе помог и распределил, скажем «биржа труда», в научной сфере — нет! И люди, которые идут сейчас на такие интересные, но не всегда востребованные специальности, руководствуются больше всего внутренним порывом.

Есть ли рекрутинг от ВУЗов в школах, приходят ли преподаватели из университетов?

Да, в последние годы приходят не преподаватели, а студенты бакалавры или магистры, которые рассказывают о факультетах. Но большинство разговоров с ними ведутся по шаблону: «Давай к нам, у нас здорово!». Мне кажется, здесь надо продумать более долгосрочную перспективу развития. Здесь должен быть полный цикл: работа со школьниками, и возможно, начать надо не со старших классов, а раньше, потом помощь в выборе профессии, и завершение – распределение в научные центры, лаборатории, институты. Тогда, может быть, научная сфера станет популярной и быть ученым станет – круто!

Во время учебы, примерно 1,5 года ты работала лаборантом-исследователем, эта практика является обязательной для всех или это свободный выбор?

Работа в лаборатории — это свободный выбор каждого студента! Когда студент поступает на факультет биологии, 2 года он обучается общей биологии, её основам и не прикреплён ни к какой кафедре, он не имеет какой-то определенной направленности. В период написания первой курсовую работы тебе уже нужно определиться с кафедрой, на которой ты будешь её делать и специализацией и, соответственно, необходимо «прикрепится» к научному руководителю и лаборатории. Я выбрала НИЛ «Молекулярная генетика микроорганизмов» под руководством Каюмова А.Р., моим науч. руководителем стала Яруллина Д.Р.. Активно участвовала в научных проектах всей лаборатории, писала статьи, изучала различные научные методы.

Какое оборудование использует лаборатория: новое или еще с советских времен?

Я работала на кафедре генетики, и оборудование было превосходным! В лабораториях университета, конечно, нет 100% оснащенности, но все достойно. Естественно, мы продолжаем работать с классическими горелками и спиртовками, стеклянными чашками Петри, ватно-марлевыми пробками для пробирок.

Сколько человек работало также, как и ты лаборантом с твоего потока? И продолжаешь ли ты работать сейчас в лаборатории?

Немного, из моих знакомых приблизительно 10% было трудоустроено в университете. И, в целом, после окончания основного образования – мало людей остается работать.

К сожалению, я сменила место работы, пока не готова еще 4 года посвящать научной деятельности. Но, признаюсь, руки очень скучают по работе, по экспериментам, но сейчас мне хочется остановиться и посмотреть, что есть вокруг еще интересного! Сейчас я работаю во Всероссийском исследовательском центре ГенОм ангина, но в сфере маркетинга, сейчас я с другой стороны науки.

По твоему мнению, какие сложности есть в науке, в твоем направление?

Сложность микробиологии, да и всей биологии в целом, в тот, что мы работаем с живыми организмами. С наукой о жизни очень сложно работать — она живая, как бы парадоксально не звучало. Когда ты работаешь в других сферах науки, и перед тобой механическое устройство – ты знаешь, как оно будет функционировать, а биолог никогда до конца не знает, как микроорганизмы поведут себя в той или иной ситуации. Поверхность далекого Марса мы знаем лучше, чем глубины Мирового океана и его обитателей.

Еще сложности в том, что биология — непредсказуемая деятельность, у тебя может получиться через 1 год, а может и через 101 год ничего не получиться. Важный фактор – бюрократия, которая тормозит исследовательские процессы. И, конечно, ограничения по бюджету и финансам. Для того чтобы запустить эксперимент – нужны деньги. Да, и просто, иногда, не хватать рук. Но и эти самые руки тоже нужно обеспечивать, как и зарплатой, так и оборудованием. Без финансов – никуда.

С чьей стороны должна быть максимальная финансовая поддержка науке: университет, государство, меценаты, инвесторы. Как ты считаешь, что требуется для того, чтобы российская наука развивалась более масштабно и амбициозно?

Хороший вопрос! Хотелось бы, чтобы государство больше обращало внимание на сферу науки. Зарубежные лаборатории работают на государственных грантах, но там гораздо больше частных предприятий и отдельных инвесторов. Часто иностранные компании, обращают внимание на российские умы и выхватывают наших ребят к себе в станы. Это и есть та самая текучка кадров, текучка мозгов, как её называют, а хотелось, чтобы больше людей оставалось у нас.

Последние 3-4 года, происходит возрождение, люди начинают понимать, что нам нужна наука, специалисты. Положительная тенденция есть, и это радует!

Что касается второй части вопроса, то здесь важен интерес молодёжи, студентов, которые приходят в университет для продолжения научной деятельности. У нас большое количество ценных кадров уже в преклонном возрасте. Если мы будем привлекать молодежь и школьников в науку – это приведет к колоссальному развитию.

Анастасия, я общаюсь с многими женщинами-специалиста, и, мне кажется, что эффект Матильды на сегодняшний день сохранился. А как ты считаешь?

У меня неоднозначный ответ, если вернуться в годы студенчества, то на потоке биофака 65-75% составляют прекрасные дамы. И когда ты видишь эту гендерную разницу, то всё-таки о какой-то репрессии женщин в науке не думаешь, но эффект присутствует, большое количество докторов биологических наук – мужчины. Я связываю это с тем, что мужчины по своей природе – организаторы, им гораздо проще управлять «стаей», научной группой. Скажу сразу, на себе «эффекта Матильды» я не ощущала. Вокруг меня всегда было очень много женщин- ученых, которые прекрасно справлялись со своими обязанностями. Когда на конференции к тебе подходит именитый мужчина профессор, доктор биологических наук, он не смотрит на тебя сверху вниз, как на «глупышку». Нет, он понимает, что перед ним такой же научный сотрудник, который пришёл с определенной темой для обсуждения, который хочет поделиться опытом и услышать дельный совет. Думаю, с каждым годом, проблема умаления значимости женщин в науке уходит на нет, что несомненно радует.

Сегодня в России, на мой взгляд, назрела проблема даже не гендерного плана, а более глобального масштаба – это непонимание и для тех молодых людей, которые 5 лет своей жизни отучились с любовь и преданностью, по зову сердца, в сфере науки, и для тех, кто только начинает свой путь в этой области. Непонимание куда дальше двигаться после окончания университета, аспирантуры, магистратуры или бакалавриата, будут ли они востребованы в том, чему учились, а если нет, то зачем?

В напутствие выпускникам 2021 президента В.В.Путина сказал: «Перед вами, перед всем молодым поколением России сейчас огромное пространство возможностей…на полную мощность реализовать свои таланты и способности».

Безусловно, сейчас появилось огромное количество разных возможностей, но без роли государства в сфере науки нам не обойтись, иначе «светлые умы», которые еще здесь без замедления, надев крылья птицы «Икар» устремятся через Атлантику.